Первоначальная инновация

Именно простота и ясность пяти отправных точек делает их превосходным примером инновации, легко вписывающейся в разные контексты. Это же относится и к идеям, которые можно выразить в лозунгах, таких как «Меньше значит больше». При любом воспроизведении идеи, формы или текста, при любом переносе их в другой контекст что-то меняется, и не обязательно в том, что содержала в себе первоначальная идея, а в том, как она может воплощаться. Для успеха первоначальной инновации много значит ее эластичность. Именно поэтому солнцезащитные жалюзи, которые Ле Корбюзье проектировал для Средиземноморья, вписались в контекст городов Северной Европы, Амстердама и Глазго, которые солнечным климатом отнюдь не славятся —

Та же эластичность характерна для всех влияний, которые невозможно приписать, верно или ошибочно, какой-либо конкретной причине. Результаты таких влияний обычно неопределенны, но оттого не менее эффективны. Взять хотя бы английский сельский дом начала двадцатого века. Его воздействие на архитектуру северо-западной Европы можно частично приписать влиянию книги Германа Муте — зиуса 1904 года Das Englische Haus , хотя книга могла быть скорее знаком существовавшего и ранее интереса к данной теме, чем непосредственной его причиной.

Инновации распространяются не только концентрически, но зачастую и на нескольких уровнях — международном, национальном, региональном, местном, — причем иногда одновременно. Эти уровни взаимосвязаны, и нередко они проникают один в другой. Те, кто должны считаться имитаторами на европейском или национальном уровне, в местной среде могут выглядеть основателями традиций. И региональная инновация может возыметь международный эффект, как это произошло с такими архитекторами, как Аурелио Кальфетти, Луиджи Сноцци и Марио Ботта в Тичино, италоязычном кантоне Швейцарии, в 1970-х годах; впоследствии их творчество получило название «критического регионализма».